Лукоморья больше нет, от дубов простыл и след. Дуб годится на паркет – так ведь нет: Выходили из избы здоровенные жлобы, Порубили все дубы на гробы.
Ты уймись, уймись, тоска У меня в груди! Это только присказка – Сказка впереди.
Распрекрасно жить в домах на куриных на ногах, Но явился всем на страх вертопрах! Добрый молодец он был, бабку-ведьму подпоил, Ратный подвиг совершил – дом спалил!
Ты уймись, уймись, тоска У меня в груди! Это только присказка – Сказка впереди.
Тридцать три богатыря порешили, что зазря Берегли они царя и моря. Каждый взял себе надел, кур завел и в нем сидел Охраняя свой удел не у дел.
Ободрав зеленый дуб, дядька ихний сделал сруб, С окружающими туп стал и груб. И ругался в день-деньской бывший дядька их морской, Хоть имел участок свой под Москвой.
Ты уймись, уймись, тоска У меня в груди! Это только присказка – Сказка впереди.
Здесь и вправду ходит кот, как направо – так поет, Как налево – так загнет анекдот, Но ученый сукин сын – цепь златую снес в торгсин, И на выручку один – в магазин.
Как-то раз за божий дар получил он гонорар: В Лукоморье перегар – на гектар. Но хватил его удар и чтоб избегнуть божьих кар, Кот диктует про татар мемуар.
Ты уймись, уймись, тоска У меня в груди! Это только присказка – Сказка впереди.
И русалка – вот дела! – честь недолго берегла И однажды, как смогла, родила. Тридцать три же мужика – не желают знать сынка: Пусть считается пока сын полка!
Как-то раз один колдун – врун, болтун и хохотун,- Предложил ей, как знаток дамских струн: Мол, русалка, все пойму и с дитем тебя возьму. И пошла она к нему, как в тюрьму.
А бродатый Черномор, лукоморский первый вор – Он давно Людмилу спер, ох, хитер! Ловко пользуется тать, тем, что может он летать: Зазеваешься – он хвать – и тикать!
А коверный самолет сдан в музей в запрошлый год – Любознательный народ так и прет! И без опаски старый хрыч баб ворует, хнычь не хнычь. Ох, скорей ему накличь паралич!
Нету мочи, нету сил, – Леший как-то недопил, Лешачиху свою бил и вопил: -Дай рубля, прибью а то, я добытчик али кто?! А не дашь – тады пропью долото!
-Я ли ягод не носил? – снова Леший голосил. -А коры по сколько кил приносил? Надрывался издаля, все твоей забавы для, Ты ж жалеешь мне рубля, ах ты тля!
И невиданных зверей, дичи всякой – нету ей. Понаехало за ней егерей. В общем, значит, не секрет: Лукоморья больше нет. Все, про что писал поэт, – это бред.
Ты уймись, уймись, тоска, Душу мне не рань. Раз уж это присказка – Значит – сказка дрянь.