Мы хотели б играть на лугу в пятнашки, не ходить в пальто, а в одной рубашке. Если вдруг на дворе будет дождь и слякоть, мы, готовя уроки, хотим не плакать.
Мы учебник прочтем, вопреки заглавью. То, что нам приснится, и станет явью. Мы полюбим всех, и в ответ — они нас. Это самое лучшее: плюс на минус.
Мы в супруги возьмем себе дев с глазами дикой лани; а если мы девы сами, то мы юношей стройных возьмем в супруги, и не будем чаять души в друг друге.
Потому что у куклы лицо в улыбке, мы, смеясь, свои совершим ошибки. И тогда живущие на покое мудрецы нам скажут, что жизнь такое.
*** Мы не пьем вина где-нибудь в таверне. Мы не ладим себя в женихи царевне. Мы в густые щи не макаем лапоть. Нам смеяться стыдно и скучно плакать.
Мы дугу не гнем пополам с медведем. Мы на сером волке вперед не едем, и ему не стать, уколовшись шприцем или оземь грянувшись, стройным принцем.
Зная медные трубы, мы в них не трубим. Мы не любим подобных себе, не любим тех, кто сделан был из другого теста. Нам не нравится время, но чаще — место.
Потому что север далек от юга, наши мысли цепляются друг за друга. Когда меркнет солнце, мы свет включаем, завершая вечер грузинским чаем.
*** Соловей будет петь нам в зеленой чаще. Мы не будем думать о смерти чаще, чем ворона в виду огородных пугал. Согрешивши, мы сами и станем в угол.
Мы с приятной работы вернемся рано. Мы глаза в кино не спустим с экрана. Мы тяжелые брошки приколем к платьям. Если кто без денег, то мы заплатим.
Мы построим судно с винтом и паром, целиком из железа и с полным баром. Мы взойдем на борт и получим визу, и увидим Акрополь и Мону Лизу.
Потому что душа существует в теле, жизнь будет лучше, чем мы хотели. Мы пирог свой зажарим на чистом сале, ибо так вкуснее: нам так сказали.
*** Мы не видим всходов из наших пашен. Нам судья противен, защитник страшен. Нам дороже свайка, чем матч столетья. Дайте нам обед и компот на третье.
Потому что тепло переходит в холод, наш пиджак зашит, а тулуп проколот. Не рассудок наш, а глаза ослабли, чтоб искать отличье орла от цапли.
Мы боимся смерти, посмертной казни. Нам знаком при жизни предмет боязни: пустота вероятней и хуже ада. Мы не знаем, кому нам сказать "не надо".
Наши жизни, как строчки, достигли точки. В изголовьи дочки в ночной сорочке или сына в майке не встать нам снами. Наша тень длиннее, чем ночь пред нами.
То не колокол бьет над угрюмым вечем! Мы уходим во тьму, где светить нам нечем. Мы спускаем флаги и жжем бумаги. Дайте нам припасть напоследок к фляге.
Почему все так вышло? И будет ложью на характер свалить или Волю Божью. Разве должно было быть это всё иначе? Мы платили за всех, и не нужно сдачи.