Я умру, говорят, мы когда-то всегда умираем. Съезжу на дармовых, если в спину сподобят ножом, — Убиенных щадят, отпевают и балуют раем... Не скажу про живых, а покойников мы бережём.
В грязь ударю лицом, завалюсь покрасивее набок — И ударит душа на ворованных клячах в галоп! Вот и дело с концом: в райских кущах покушаю яблок, Подойду, не спеша — вдруг апостол вернёт, остолоп?
...Чур меня самого! Наважденье, знакомое что-то: Неродивший пустырь И сплошное ничто — беспредел. И среди ничего возвышались литые ворота, И этап-богатырь — тысяч пять — на коленках сидел.
Как ржанёт коренник — [укротил] его ласковым словом, Да репей из мочал еле выдрал и гриву заплёл. Пётр-апостол, старик, что-то долго возился с засовом, И кряхтел, и ворчал, и не смог отворить — и ушёл.
Тот огромный этап не издал ни единого стона — Лишь на корточки вдруг с онемевших колен пересел. Вон следы пёсьих лап... Да не рай это вовсе, а зона! Всё вернулось на круг, и распятый над кругом висел.
Мы с конями глядим: вот уж истинно — зона всем зонам. Хлебный дух из ворот — это крепче, чем руки вязать! Я пока невредим, но и я нахлебался озоном, Лепоты полон рот, и ругательства трудно сказать.
Засучив рукава, пролетели две тени в зелёном, С криком: «В рельсу стучи!» пропорхнули на крыльях бичи. Там малина, братва, нас встречают малиновым звоном! Нет, звенели ключи... Это к нам подбирали ключи.
Я подох на задах — на руках на старушечьих дряблых, Не к Мадонне прижат, Божий сын, а — в хоромах холоп. В дивных райских садах просто прорва мороженных яблок, Но сады сторожат — и стреляют без промаха в лоб.
Херувимы кружат, ангел окает с вышки — занятно. Да не взыщет Христос — рву плоды ледяные с дерев. Как я выстрелу рад — ускакал я на землю обратно, Вот и яблок принёс, их за пазухой телом согрев.
Я вторично умру — если надо, мы вновь умираем. Удалось, бог ты мой, — я не сам, вы мне пулю в живот. Так сложилось в миру — всех застреленных балуют раем, А оттуда — землёй, — бережёного Бог бережёт.
В грязь ударю лицом, завалюсь после выстрела набок. Кони хочут овсу, но пора закусить удила. Вдоль обрыва с кнутом по-над пропастью пазуху яблок Я тебе принесу, потому — и из рая ждала.