Вадим Бо - Курю в постели.читает А.Антонов | Текст песни

• Тексты песен
• Вадим Бо
• Курю в постели.читает А.Антонов

Курю в постели.
Пепел. Простыня.
Сухие маки на столе в бокале.
Мне сгинуть здесь предписано едва ли, как не простить и не забыть тебя.
От одиночества визитами храним знакомых и полузнакомых, впрочем, я делаюсь почти неуязвим, и вечером, и утром, даже ночью.
Надеясь не увидеть никогда тебя в печали радости иль счастье, попытка разрушает города,сжигает время, изъедает снасти.
Бульдозер тем же лемехом скребет, счищая верхний слой отжившей кожи с того, что всё никак не отомрёт, с души иль вещи на неё похожей.
Есть в жизни нечто большее, чем мы, и это сберегу я, обещаю. Фотоальбомов белые листы слепец на ощупь пальцами читаю я до сих пор.
Мне не прожить и дня, но я живу годами - это слишком.
Выносливость моя убьет меня, но лишь потом, пока ещё не вышло и не пришло то время.
Для меня всё оседает в памяти как хлопья золы и пепла и не надо для продления сей мысли многоточья.
Луна в канаве, месяцы в ведре - слова всего лишь повод к умолчанью.
Остынет август, дай Бог в декабре, соединит иль станет окончаньем.
Пред Богом мы пока ещё вдвоём, лишь половина сделано, но сердце уходит в тень и на столе моем сухие маки, скальпель, полотенце.
Почти чужие, но пока ещё пред небесами срощены венчаньем грядущего.
Туманное пятно окружено как временем, молчаньем.
И пену дней заполнить не спеша безумьем слова, ожиданьем тела, двуглавым монстром прыгает душа и кажется, что нету ей предела.
Пока ещё идет на смену дня не ночь, но вечность, взрытая часами, минутами.
И есть здесь у меня подарок, не проверенный весами.
Когда-нибудь в ночи средь вещих снов или бессонниц, бреда, откровений, ты вспомнишь милая - моя любовь к тебе сильней земного притяженья.
Но всё же рвется и стальная нить.
Чугун ужасно тверд, но в корне хрупок.
И есть закон, который не избыть, как временем не изменить поступок.
В конце концов всё сходит на зеро, в конце концов всё умирает, даже память.
И коль счастливым быть не суждено, не суждено после себя оставить ни голоса, ни сына, ни дворца, ни корабля с литыми парусами, то глупо обвинять во всём творца, воздвигнувшего стену между нами.
Я знаю даже в этом виноват, что не сумел, не удержал, а отказался, что по весне, когда цветет гранат, оставил жизнь себе, позорно спасся, что слишком верил в то, что не уйдешь, что будешь вечно, вечность объяснима, что парка нить сомненья распрядет, что нет Галгофы, только Хиросима есть в жизни.
Впрочем пережить её не сложно, нужно только пересилить элементарное защитное вранье и новой краски на палитру вылить, палитру чувств.
Но я забыл о том, что счастье умирает без страданий и в разных реках мы теперь плывём, отличных друг от друга ожиданьем.
И всё ж пока пределов нет и мне так хочется сказать тебе столь много.
Что вновь я начинаю путь к себе, но без тебя так тяжела дорога.