Белые дороги, белые дома - зима. На дворе у нас стоят из снега терема. Для детей они слетели с неба, мы-то с вами знаем, что они из снега, мы-то с вами не сошли с ума. А у сказки краски как на витраже Леже. Только не для нас: ведь мы на вираже уже. Наши сказки серые от пыли, потому что мы когда-то юны были, а теперь не юные уже…
Сын прижал подушку щекой. В его сон — невозмутимый покой кувырком влетают Маленький Мук, Баба Яга и змей Горыныч, а за ним Синдбад, а потом Маркиз Карабас в обнимку с Котом, Ходжа Насреддин с ослом, а потом… Право же, всех не перечислишь…
И, когда заката тлеет в небесах ожог, около стола садимся мы в кружок, дружок, смахивая пыль и паутину, расстилаем скатерть-самобранку и на ней уже вино и пирожок. И, когда луны прожектор, в небесах горя, освещает былый полушубок января, в комнате, обыденной и тесной, пахнет чертовщиною и сдобным тестом - пахнет детством, проще говоря.
Луч рассветный брызнет сюда и в него, как в дверь, уйдут без следа Баратино, Гулливер, а за ним маленький Принц и Мэри Поппинз, а за ней Синдбад, а потом Маркиз Карабас в обнимку с Котом, Ходжа Насреддин с ослом, а потом… Право же, всех не перечислишь…
Ах, когда мы были лопоухие щены, все мы, как в купели, в сказке были крещены. Та купель далека ли, близка ли - как мы в той купели пели и плескались и не знали этому цены. Книжки пожелтели, сказки позабылись, но… В Сказку никогда не поздно распахнуть окно - только вы аршином мир не мерьте, только вы поверьте, только вы поверьте в то, во что не верите давно…
В то, что чудо рядом лежит Ещё в то, что нам без чуда не жить И тогда однажды вечером к вам Карлсон слетит на подоконник, а за ним Синдбад, а потом Маркиз Карабас с Котом, а потом Ходжа Насреддин с ослом, а потом… Право же - всех не перечислишь.