Раннее утро ранит, как ревность. И трепетным ветром ласкает рубцы… Это не польза… так, бесполезность… Это не фенька – так, бубенцы…
А запах весны незаметной облавой даёт мне последнее право…
И я, вжав лицо в решетку окна На каком-то семнадцатом этаже Собираю себя по осколкам, уже Не боюсь, не жалею, почти не пьяна, Не дерусь, не молюсь, не играю в азарт, Просто знаю, что вновь никуда не деться От бессмысленной боли, сжимающей сердце При виде детей, когда наступает март…
День обретает голос и лица И называет всё по именам Я вновь обретаю способности злиться Пока включён свет, смотреть по сторонам…
Но весна уже всюду – и слева, и справа, – и у меня есть последнее право…
Мне спонтанно и даже не страшно, а вы Пьёте мой чай, начинаете петь, Я молчу, не могу вам в глаза посмотреть, Хорошо, что не важен поворот головы, Хорошо, что мой финиш похож вам на старт, Хорошо, что я так безукоризненно вру, Улыбаюсь, машу вам рукой, – я живу, Идите, хорошие… здесь наступает март…
Итак, ночь. Лицо в решетке окна. И твоя жизнь держит рядом мою… Одна… нет. Не одна… Смогу… да нет. не смогу…
Я хотела свободы, но спасибо тебе, что у меня нет права…