Там дерево большое, я малой совсем еще, Старая хрущевка, мне было счета со всеми. Ща такси так беспонтово мотает счетчик. Я редко приезжаю домой, путаюсь порой, где свой, где ждут. Тут ужин амфетамин, шлюхи, А я уйду в себя, чтобы в кабинке сделать звук. Микрофон, как лучший друг, ведь предавали часто. Сердце на куски, на части. В погоне за счастьем кент трахнет мою девочку на даче. Я все прощу, мы стали старше. Под предлогом х*ли пробовать, же не торчать. Мне стыдно стонет через года два, а трассу замело снегами. И в папиных глазах я не найду мужчины. Нас так по-разному все тащат, А за спиной судачат знатоки, как изменились мы, Но ни один из них со мной жизни не делил.
Небо над землей остановится, я опять хочу туда. Время быстро шло, но все точно там, где я вырастал вчера.
Что изменилось? Кенты в наркологичке, кто в могиле. А мы могла бы? Да, наверное могли. Но время так неумолимо, и снегопад страшит вместо улыбки. Вместо саночек Хюндай у Влада. Поехали, братан, на техно-рейв. Я снова про*бал так много из-за солей, Написал столько соплей на два альбома. Но на телефоне дорога - вот мое соло. Улица смешит бандитами под revo, химарем, барбитуратами. Я препаратами тушил остатки совести. Дети эпохи Пелевина и Полосковой. Тут модно есть грибы и ставиться в прихожей. Мой опыт побочками на коже. Улыбка детская сотрется в каком-то замесе за правду. И если есть в натуре бог, то он танцует со мной рядом.
Небо над землей остановится, я опять хочу туда. Время быстро шло, но все точно там, где я вырастал вчера.