Мне сказали — пойди, там клёво. Я пошел туда, а там гадко. Я назад пришел — и здесь гадко. А мне сказали — до меня было лучше. И вот теперь у меня одна загадка: Почему там где я, там и гадко?
А может это я хожу и гажу? Может просто это я хожу и гажу? А если это я хожу и гажу — Тогда зачем мне просто жить на этом свете?
Шоколадку укусну сладку, Ты съела и тебя стошнило, И весь день тебя потом тошнило, И всю ночь тебя потом тошнило. И нет загадочней на свете загадки... Может дело всё и не в шоколадке?
А может это ты ходишь и гадишь? Может просто это ты ходишь и гадишь? А если это ты ходишь и гадишь — Тогда зачем мне просто жить на этом свете?
Ты сказала: "Надо быть лучше, И душою, стало быть, чище, И мыслями, стало быть, краше", — И полюбила меня без остатку. И я тебя полюбил без остатку, И мы стали добрее и лучше, И мы стали светлее и чище И в окно поглядели украдкой. А за окнами гадкие люди, И от этого на улицах гадко.
А может это все ходют и гадют? Может просто это все ходют и гадют? А если это все ходют и гадют, Тогда зачем им просто жить на этом свете? Знают взрослые, и знают дети, Знают маленькие и большие, Знают негры и бледнолицые, И краснокожие, и голубые Знают, знают всякие гадости, Но не знают то, что должен знать каждый, что:
Если, если это я хожу и гажу, Если, если это ты ходишь и гадишь, Если, если это все ходют и гадют, Это значит только то, что мы — гады!