и катись бутылкой по автостраде, оглушенной, пластиковой, простой. посидели час, разошлись не глядя, никаких \"останься\" или \"постой\"; у меня ночной, пятьдесят шестой. подвези меня до вокзала, дядя, ты же едешь совсем пустой.
то, к чему труднее всего привыкнуть - я одна, как смертник или рыбак. я однее тех, кто лежит, застигнут холодом на улице: я слабак. я одней всех пьяниц и всех собак. ты умеешь так безнадежно хмыкнуть, что, похоже, дело мое табак.
я бы не уходила. я бы сидела, терла ободок стакана или кольцо и глядела в шею, ключицу, горло, ворот майки - но не в лицо. вот бы разом выдохнуть эти сверла - сто одно проклятое сверлецо
с карандашный грифель, язык кинжала (желобок на лезвии - как игла), чтобы я счастливая побежала, как он довезет меня до угла, а не глухота, тошнота и мгла. страшно хочется, чтоб она тебя обожала, баловала и берегла.
и напомни мне, чтоб я больше не приезжала. чтобы я действительно не смогла.