Как ты там, мое слабое утешение, моя ржавая ссадина, ломаная банка из-под тепла? У меня в айподе сто пять твоих фотографий, так что я тебя сюда привезла. Я на севере Гоа, Тим, тут такой же бог, как у нас, но куда чуднее его дела.
Если едешь на ста, и слезы закатываются в уши – это называется «с ветерком». В барах выдают кокосовую скорлупку, чтобы ты растолок гашиш и смешал его с табаком. Ящерица сбежавшей татуировкой гуляет под потолком – Ты сидишь, а она идет над тобой пешком.
Голые лампочки, Тим, жестяные кружки, пыльные майки, нехитрый гоанский быт. Всей литературы – только следы на песке: скажем, узкие от ступней, и звездчатые от лап, и круглые от копыт. Кажется, что и сны тебя здесь не ищут, но стоит тебе уснуть, как никто окажется не забыт.
Вот он ты, глумливая бровь дугой, вот сменивший тебя, с одной и второй серьгой, Вот он новый мой праздник, который всегда с другой – Все идут за мной от Парижа до Вайланканни, где сразу над барной стойкой мой дорогой – Джизус Крайст, как водится, Всемогущий и Всеблагой.