Кто тебя кормил этой басней, что хоть ты тресни, а там спокойней, в другой из жизней
как твой дар выгоняет тебя на лестничную площадку, снулую улитку, обдирает с тебя твою костяную шкурку вспарывает под пяткой твоей брусчатку, паркет и плитку, под ладонью твоей побелку и штукатурку хер тебе, а не тряпочку, не перчатку, ни другую попытку, как еще объяснять-то тебе, придурку
кто тебя кормил этой басней, что хоть ты тресни, а там спокойней, в другой из жизней чем оно серьёзнее, тем опасней, и интересней, и траектория всё капризней есть суровая предначертанность и борьба с ней, вперёд и с песней, и настоящие только вы с ней
всё ты хочешь, сынок, чтоб они на тебя глядели, узнать умели - и понимали, а ты не покидал бы логова по неделе, плел что вы умеете, пустомели, никак не смалывая эмали и ничем не жертвовал бы на деле, поставка письменной карамели, да много требуется ума ли
ну так вот тебе полные руки пепла, полные чаек сопла, и произвол, и дороговизна, чтобы вера твоя проклюнулась и окрепла, гордыня твоя усопла, дорога, виза чтобы ты почуял такое пекло, в котором все на тебе просохло, а после радовался до визга
и злословь сколько влезет, язва, только мы-то полезные, мы не звери это только ханже неясно: при виде лезвия люди делаются трезвее в результате битья вдребезги, лязга, скрежета железного, из цепей выпадают звенья и над этим адом что-то начинает светиться ласково, протягиваясь из бездны, и расплёскивается по небу, розовея