что за жизнь - то пятница, то среда. то венеция, то варшава. я профессор музыки. голова у меня седа и шершава.
музыка ведет сквозь нужду, сквозь неверие и вражду, как поток, если не боишься лишиться рафта. если кто-то звонит мне в дверь, я кричу, что я никого не жду. это правда.
обо всех, кроме тэсс - в тех краях, куда меня после смерти распределят, я найду телефонный справочник, позвоню ей уже с вокзала. она скажет "здравствуйте?".. впрочем, что б она ни сказала, - я буду рад. Полозкова,16 апреля 2009 года.
как они говорят, мама, как они воздевают бровки, бабочки-однодневки, такие, ангелы-полукровки, кожа сладкие сливки, вдоль каждой шеи татуировки, пузырьки поднимаются по загривку, как в газировке, отключают сознание при передозировке, это при моей-то железной выправке, мама, дьявольской тренировке
мама, как они смотрят поверх тебя, если им не друг ты, мама, как они улыбаются леденяще, когда им враг ты; диетические питательные продукты натуральные человеческие экстракты полые объекты, мама, скуластые злые фрукты, бесполезные говорящие артефакты
как они одеты, мама, как им все вещи великоваты самые скелеты у них тончайшей ручной работы терракотовые солдаты, мама, воинственные пустоты, белокурые роботы, мама, голые мегаватты, как заставишь себя любить настоящих, что ты, когда рядом такие вкусные суррогаты
осень опять надевается с рукавов, электризует волосы - ворот узок. мальчик мой, я надеюсь, что ты здоров и бережёшься слишком больших нагрузок. мир кладёт тебе в книги душистых слов, а в динамики - новых музык.
город после лета стоит худым, зябким, как в семь утра после вечеринки. ничего не движется, даже дым; только птицы под небом плавают, как чаинки, и прохожий смеется паром, уже седым.
у тебя были руки с затейливой картой вен, жаркий смех и короткий шрамик на подбородке. маяки смотрели на нас просительно, как сиротки, море брызгалось, словно масло на сковородке, пахло темными винами из таверн;
так осу, убив, держат между пальцев - "ужаль. ужаль". так зареванными идут из кинотеатра. так вступает осень - всегда с оркестра, как фрэнк синатра.
кто-то помнит нас вместе. ради такого кадра ничего, ничего, ничего не жаль.
мало ли кто приезжает к тебе в ночи, стаскивает через голову кожуру, доверяет тебе костяные зёрнышки, сок и мякоть мало ли кто прогрызает камни и кирпичи, ходит под броней сквозь стужу или жару, чтоб с тобой подыхать от неловкости, выть и плакать мало ли кто лежит у тебя на локте, у подлеца, и не может вымолвить ничего, и разводит слякоть посреди постели, по обе стороны от лица
мало ли кто глядит на тебя, как будто кругом стрельба, и считает секунды, и запоминает в оба: ямку в углу улыбки, морщинку в начале лба, татуировку, неброскую, словно проба мало ли кто прошит тобою насквозь, в ком ты ось, холодное острие мало ли кто пропорот любовью весь, чтобы не жилось, - через лёгкое, горло, нёбо, и два года не знает, как сняться теперь с неё
мало ли кто умеет метать и рвать, складывать в обоймы слова, да играть какие-то там спектакли но когда приходит, ложится в твою кровать, то становится жив едва, и тебя подмывает сбежать, не так ли дождь шумит, словно закипающий чайник, поднимаясь с пятого этажа на шестой этаж посиди с бессонным мало ли кем, когда силы его иссякли ему будет что вспомнить, когда ты его предашь