Я не наивна, но дело, похоже не в опыте, Просто меняют личины с рассветами оборотни, Воздух царапают бледными пальцами. Ах, как не хочется силы утрачивать И на холодной земле просыпаются Вовсе не страшные, а даже невзрачные, И на холодной земле просыпаются...
Спорить не буду с легендами или колдуньями, Только я не забываю свои полнолуния. И в зеркалах, различив отражения, Не замечаю оскала звериного, Помню я шорохи, жесты, движения И как житейские шоры отринула. Помню я шорохи, жесты, движения
Вот потерял очертания город прилизанный, Вот зашумели деревья жемчужными листьями. В лунных лучах переплавлены заново Песни запретные, дикая пластика, В стаю под крылья огня первозданного Кровь повела меня властно, но ласково. В стаю под крылья огня первозданного
Спит, повторяя сквозь сон бесконечную проповедь Мир этот пошлый, где каждый по-своему оборотень, Разве простят нам такое роскошество: Быть откровенными, злыми влюбленными. И обыватель с моралью расхожею Нянчит оружие заговоренное... Рад обыватель с моралью расхожею
Разве поймет он, живущий тихонько и чистенько, Как может быть хороша наша лунная мистика?! Пусть до рассвета никто не спохватиться, И не подарит богине проклятия. Дескать, Луна, прекрати издевательства! Не отдавай меня в эти объятия! Эй ты, Луна, прекрати издевательства!
Но не повинны не умысел не слабоумие. В том, что другие не помнят свои полнолуния. И совершенно друг другу не нужные Там за пределом восторга напевного Сонно роняют слова неуклюжие, Схожие с выстрелом пьяного фермера. Сонно роняют слова неуклюжие.
Жить кое-как, бить ни кем, говорить с кем не попадя - Хуже серебряной пули для бывшего оборотня. Долгая память - не плюс, а лишение, Эту мораль сердце так и не приняло, Но не смотри на мое отражение, Не угадаешь оскала звериного... Эй, не смотри на мое отражение...