Были отданы семье и работе. Вот и не о чем говорить с молодыми, Ну разве изредка – о любви и свободе. Молодой, он - что ж? – неграмотен и неистов. Жизнь полна картин и идет покуда без сбоев: Он свободней всех пушкинских лицеистов, Всех цыган, разбойников и ковбоев. Молодой – он женщину бьет с размаху, Ту же самую, впрочем, что с вечера им добыта, И не кланяется ни страху, ни отчему праху, И не знает, где сердце, пока оно не разбито. А я? Что я могу этим жарким утром, Этих самых дней золотых уже на исходе? Вспоминать об одной любови, печальной и утлой, Тосковать о едва ли реальной свободе…