моя бывшая красила волосы маник паником. мы с ней на утреннем тралике по городу колесили, песни орали ночами с балкона дешевой сталинки, книги листали, ложились с рассветом, хоть знали, как мы проснемся потом – беспричинная гипоксия.
то зеленый, то синий, то рыжий, то фиолетовый. если в двадцать седеешь – то плевать на концы и корни. не сливаться с людьми, делать так, чтоб тебя заметили. в декабре я сидел на балконе и, всухую давясь галетами, ощущал себя независимым, непокорным.
буржуа за буржуями, бипатриды за апатридами, и ползут по избитым путям разношерстные маргиналы. слышишь, небо гудит? это мир себе выбрал идола. я был скрытен, как нидали, но меня всё равно увидели и нашли, где я прячусь (а может быть, просто знали).
но, пожалуй, не повторится похищение ганимеда. я бесцельно бросаю в рюмку не оливки – сухой физалис. зимний киев – не муми-дол. на хую он вертел кометы. на последней пустой странице нескончаемой «пятой веды» у пандавов проносятся жизни перед глазами.
у планеты – бронхит. он острее, чем халапеньо, он острее, чем соус табаско – знать, пора отхаркнуть эпоху. в магазине на улице спасской нас совсем не спасают цены.
да и краска – не маник паник, а мэник пэник. только мне уже было похер.