Вот и стал я бродягой на длинных бульварах, Повстречались мы с ней, она в черном прошла, Обернулась, во мне исхудавшем и старом, Все ж узнала того с кем в первые была.
Обернулась и долго и странно смотрела, Подошла и монету вложила в ладонь, И угрюмо понес я иззябшее тело, И скорее туда, где вино и огонь.
В шумном баре я громче джаспанда, горланил, В горьких песнях выкрикивал сердце свое, И всю душу, я памятью горькой изранил, Ел и пил, но ко мне не пришло забытье.
О наивной, о бледной, как извести гибкой. Пела тонкой как ветка, о девочке той, Что однажды, как будто бы лодку с улыбкой, Отдала свое нежное сердце с тоской.
Пел, я песню рыдая, о девочке хрупкой, Что теперь стала в черном, все я пел о ней, Что души моей темной коснулась голубкой, И как призрак растаяла в лоне теней.