Полковник не верит давно в революцию, Полковник жалеет, что не был убит, Полковник сидит в кабинете, согнувшись, Полковник лепит из золота рыб,
Полковник любил посмеяться над смертью, Но карты кричали: «Береги рот!» ему. Полковник промазал выстрелом в сердце, Помни, полковник, карты не врут!
Полковник стал чужд любви и новинок, Полковник давно неприступен, как пик, Полковник лепит из золота рыбок, Но больше не держит желаний для них,
Полковник отведал жизни вдвойне, Прошел через славу, огонь и блокады, Он мог даже выиграть в этой войне, Но вслед за победой пришли адвокаты.
Полковник разбит, словно чашка иль блюдце, Полковник давно не горд и не грозен, Полковник знает суть революций – Красить дома в голубой или розовый.
Ведь полковник поднял десятки восстаний, У полковника было шестнадцать детей, Но полковник стал совсем уже старый, Полковник верит лишь в карты теперь…
Полковник, дай встать под твоё знамя, Полковник, прошу, поведи за собой, Ведь только лишь проиграв, мы узнаем, Что надо делать, чтоб выиграть бой (2 р.).
А новые люди верят полковнику И готовы восстать по первому кличу, А новые люди ничуть не подкованы Мудростью старых книжек.
А новые люди верят в науку, У новых людей телеграф, грузовик, Они идут, вместе взявшись за руки, Уж скоро бомба упадёт на Хиросиму,
Новые люди торопятся жить, Сквозь стрелки часов перешагивая, Убили китов всех и рыб золотых, Но у каждого есть три желания.
Ты должен убить, уничтожить врага, Об этом со стенки орёт им плакат, Но какая, скажи мне, к чёрту, война, Если каждый второй, блядь, теперь адвокат!
И новые люди, бывает, смеются И делают, делают новых людей, Пинают ногами прах революций, За каждым с рождения идёт наблюдение.
И новые люди так и живут, Не верят ни в бога ни в дьявола, Пока есть чем – набивают желудок, Новые люди верят лишь картам…
«Судя по тому, что говорили карты, Аурелиано Хосе было предназначено познать с ней счастье, в котором ему отказала Амаранта, вырастить вместе шестерых детей и, достигнув старости, умереть у неё на руках, но пуля, которая вошла ему в спину и пробила грудь, видимо, плохо разбиралась в картах». Г. Г. Маркес «Сто лет одиночества»