Там где былинный дух повсюду, словно роса, Где чародеи в каждом доме спят в образах, И я пойду туда, где тлеет чудо-огонь, И там забудусь, наконец, волшебным сном.
И мне приснится как старик строгий с лица, Сядет на древнюю скамью против меня. И взявшись за руки мои светел и смел, Лицом к лицу, уста в уста песню запел.
Как дели строгого напев звон медных струн. Берестовые кружева северных рум, Песня летела над землей, словно стрела. С берега плыть, да высоко, под облака [2]
Пел он про то, что нет милей родной стороны, Да звонких песен с берегов этой земли, И что на свете без нее жизнь, как полынь. Горькая доля горьких лет, да черная пыль.
А уж лучше с лаптя воду пить в родной стороне, А уж лучше черствый грызть сухарь, да на вольной земле. Да по полянам, по лесам с ясной росой, Чем на чужбине сладкий мед из чаши златой.
Так из глубокой старины в песню мою, Приходит он, толи во сне, а толь на яву. И мы, как клубок мотаем вместе песню одну. И словно прядь прядем из шерсти, как в старину.