даже смерть - она на самом-то деле вся про любовь. а жизнь из любви так и вовсе слеплена как из воска куколка, что наклеена на полоску и распята на глади стола блестящего, стол с одной дверцей и выдвижным ящиком, в ящике сложены три иголки для пулевых ранений, эту историю, так будто бы она нова - расскажет только что настоящий гений, но я вот не гений. совсем не гений.
у меня всегда целый ворох разноцветных смешных сомнений, целый полк нелепых грамматических повторений, и когда я пытаюсь играть с вами в слова и созвучия - где-то, в самой моей излучине, где-то, в квартире, где мне показывали как обожают друг друга все эти черти с ангелами - где-то там, где мы сломались, и где мы падали, где-то там на блестящей глади стола, кто-то твёрдой своей рукою пронзает куколку восковую, да так, что я громко в подушку вою. где-то там, где в проклятом городе, на проклятой улице, в проклятой той зиме, меня извлекают извне, меня сочиняют на той самой кровати, где кто-то когда-то спятил.
меня собирают из чужих мнений, из каких-то больных понятий. нет никаких теорий и никаких объятий - а только \"The Wall\" по кругу и ты распятый, разорванный, расщепленный, разобранный раскровленный, вырванный из утробы, ты настоящий, ты - из мяса, костей и тканей.
там где нас когда-то окончательно потеряли.
уже год никто не слышит как я разговариваю со стенами, никто не измеряют моими стонами свою разваленную Вселенную, я подсовываю им чужие слова, признавая, что они лучших моих на голову, я уже больше года показываю им к чему они еще по настоящему не готовы и жду уколов в свою сплошную, неразделимую, в куклу Вуду, что не разорвать, не отнять ни частицу ни половину ли я смотрю, я учусь ни смирению, а безразличию - больше не меняю ни адреса ни обличия, я растянута на блестящем столе, жду опаздывающего врача, жду укола, жду забытья, жду звонка или сообщения, жду чего-то, что исторгнет меня из этого душного помещения.
свет больше не слепит, темнота ни капельки не страшит, если плакать - то только всегда навзрыд, если кричать - то до хрипов, до крови из глотки, сплевывая связки, кусками отхаркивая имена.