говорят, что после таких событий начинается то ли блюз, то ли суицид, то есть ты с полным чувством и совершенной отдачей должен познать - где у тебя болит. что у тебя болит. зачем у тебя болит вся эта твоя мертвая ткань, выжженное нутро, почему тебе ни холодно, ни тепло, а просто боль - свинцовая, тяжкая, ровная, как каток, переламывает кости, хребет, прерывает весь твой поток непомерного бреда, заставляет тебя молчать и иногда поскуливать в кулачек.
муторно, тошно, хотя ты уже лет шесть как не новичок в этой игре в догонялки с собственным маятником, который только увеличивает амплитуду - и каждый раз, зимой, приносит усталость, мигрень, простуду, желание вскрыться, закончиться, разорваться, испеться, испиться и исписаться. перестать орать в жесткое тело матраца.
не осталось ни адресатов ни надобности писать письма, смысл в том, что нет никакого смысла в бесплодных попытках договориться с собственным адом, с собственной внутренней плахой, на которую всходишь каждое утро, что бы к вечеру стать своим собственным палачом - с чертом и ангелом за плечом, с натужным мужеством - выстоять, вытянуть, перебороть всю эту боль, что разрывает плоть.
говорят, что после таких событий не выживают - рождаются заново, если хватает сил, но силы заканчиваются, когда сотый раз извлекаешь себя из забытья, руин и могил. силы заканчиваются на пятом письме, когда слова перестают описывать смысл и начинают источать гной.
говорят, что после \"того света\" не остаются собой. никогда не остаются с тобой.