и вот ты встаешь после расстрела, после смерти, после аборта по совету спившегося врача, вот собираешь в горсть всех, кто тебя когда-либо огорчал, и вот ты расправляешь плечи, стреляешь сигаретку у палача, и выводишь на крик тех, кто всегда молчал.
и все ждут от тебя жизнеутверждающих легенд и разрывных пуль в самую суть и плоть, а тебе наконец-то плевать, тебе наконец-то никого не предписано побороть. сигарета горчит, ты медленно сходишь с заплеванного эшафота, у тебя внутри закипает крик и бурлит словесная рвота, с кончиков пальцев плавно стекает ртуть. и никто не окликнул, никто, наконец-то, не попытался тебя вернуть.
однообразные монологи о тщетности и о том что "это никому в жизни не пригодиться", мол не за чем растрачиваться и нечем совсем гордиться, закончилась игра в короля, королеву, шута и принца, остался лишь пережеванный кусок чьих-то больных амбиций, рассказ в четыре тетрадных страницы, полтора месяца без опоры, балансируя на границе слов, на острие голоса. по переменность, систематичность - черно-белые полосы.
и вот ты встаешь, собираешь себя по созвучиям и возможностям, соскребаешь себя со стен, вычленяешь себя из лишнего, клянешь всякого - от последнего до всевышнего, от прохожего и случайного до родного, своего, ближнего.
и все ждут, все затаили дыхание, приготовили фотокамеры, а ты с пинка вышибаешь дверь своей одиночной камеры, вырубаешь все датчики, радары и таймеры. стираешь себя со всех гуглкарт и из всех блогояндексов одним только текстом о том, что всё наконец складывается удачно.
просто ты, без своих страданий, для них ничего не значишь.