Так случилось: меня приговорили к смертной казни, провели по зеленой миле. Тюремный капеллан бормотал что-то в углу, а меня пристегнули к электрическому стулу. Подходит, сам улыбается, а глаза, как-будто грустные: - Что ты, сын мой, покайся и не волнуйся... Да, я и не волнуюсь, совершенно спокоен, дожидаюсь пока этот фарс, наконец, закончится.
Вдруг свет погас, электричество вырубили, не только в тюрьме, но и во всей округе, видимо, мои выдуманные соратники мне помогли, хотя если рассудить, на меня не пожалеют и пули. Я сижу тихо, жду своей участи, но подходит экзекутор, расстегивает наручники: - Идите, - говорит. Мы вас вызовем, вы освобождены под подписку о невыезде.
Через отравленное поле и проржавевший лес, через Северо-Запад на Север, я укроюсь так, что по GPS мой маршрут не обнаружит ни один спец-агент. Я все ближе к тебе, помнишь, как тогда отдыхали вдвоем на Карибском море? Я спрячусь так, что мой маршрут никогда не обнаружит Дейл Купер.
Поклонники осаждают тот квартал, в котором я живу, уже достало с трудом пробираться к тебе домой, слышать рассказы про несовершенные мной подвиги. Я выкрутил лампочку, засунул пальцы в патрон, Дверь с грохотом падает, вижу отряд ОМОН. Командир приказывает: - Прекратите! Пятнадцать суток получите за членовредительство!
С той поры прошел не один десяток лет, тюрьму снесли, оставив несколько корпусов для туристов, пускай посмотрят, как тяжело жилось узникам здесь. Иногда я прихожу туда с экскурсией, гуляю по казематам, прячусь от группы, дожидаюсь часа, когда музей закроют, вдоль камер иду по знакомой дороге. Электрический стул в темноте нахожу, занимаю свою законную позицию, терпеливо жду, но тишина в коридорах тюрьмы и нет никого, кто дернет рубильник...
Через отравленное поле и проржавевший лес, через Северо-Запад на Север, я укроюсь так, что по GPS мой маршрут не обнаружит ни один спец-агент. Я все ближе к тебе, помнишь, как тогда отдыхали вдвоем на Карибском море? Я спрячусь так, что мой маршрут никогда не обнаружит Дейл Купер.