Так вот теперь сиди и слушай, Он не желал ей зла, Он не хотел запасть ей в душу, И тем лишить ее сна. Он приносил по выходным ей сладости, Читал в ее ладонях линии. И он не знал на свете большей радости, Чем называть ее по имени.
Ей было где-то тридцать шесть, Когда он очень тихо помер. Ей даже не пришлось успеть В последний раз набрать его несложный номер. Но в первый раз несла она ему цветы, Две ярко-белых лилии, В знак, что более никто, кроме него, Так не называл ее по имени.
И было ей семьдесят шесть, Когда её самой не стало. Нет, не страшила её смерть, Скорей, она о ней мечтала. Бывало, знаете ли, сядет у окна, И смотрит-смотрит-смотрит-смотрит в небо синее. Дескать, когда умру я встречу его там, И вновь тогда он назовет меня по имени.
Какая в сущности смешная вышла жизнь, вышла жизнь, Хотя, что может быть красивее. Чем сидеть на облаке и, свесив ножки вниз, Друг друга называть по имени. Друг друга называть по имени.