Мы шли по степи первозданной и дикой, Хранящей следы промелькнувших династий, И каждый бессмертник был нежной уликой, Тебя каждый миг уличающей в счастье. Мы были во власти того состоянья, Столь полного светлой и радостной мукой, Когда даже взгляд отвести - расставанье, И руки разнять нам казалось разлукой. Повсюду блестели склоненные спины Студентов, пытавшихся в скудном наследстве Веков отыскать среди пепла и глины Причины минувших печалей и бедствий. Так было тепло и так пахло повсюду Полынью, шалфеем, ночною фиалкой, Что прошлых веков занесенную груду Нам было не жалко. Как много разбросано нами по тропам Улыбок и милых твоих междометий. Я руку тебе подавал из раскопа, И ты к ней тянулась сквозь двадцать столетий Но день пролетел скакуном ошалелым, И смолк наш палаточный лагерь охрипший, И я занавешивал спальником белым Вход в хижину под камышовою крышей. И стало темно в этом доме без окон, Лишь в своде чуть теплилась дырка сквозная. "В таких жили скифы?" "В них жили меоты". "А кто они были такие?" "Не знаю"
2.
Костер приподнял свои пестрые пики, А дым потянулся к отверстию в крыше. По глине забегали алые блики, И хижина стала просторней и выше. В ней было высоко и пусто, как в храме, Потрескивал хворост, и стало так тихо, Что слышалось слабое эхо дыханий, И сердцебиений неразбериха. Для хижины этой двоих было мало Она постоянно жила искушеньем Вместить целый род Ей сейчас не хватало Старух и детей, суеты, копошенья... И каждый из нас вдруг почувствовал кожей Старинного быта незримые путы, И все это было уже не похоже На то, как мы жили до этой минуты. Недолго вечернее длилось затишье - Все небо, бескрайнюю дельту и хутор Высокая круглая мощная крыша Вбирала воронкой, вещала, как рупор. На глиняном ложе снимая одежды, Мы даже забыли на миг друг о друге, И чувства, еще не знакомые прежде, Читал я в растерянном взгляде подруги. И ночью, когда мы привыкли к звучанью Цикадных хоров и хоров соловьиных, Мы счастливы были такою печалью, Какую узнаешь лишь здесь, на руинах.
3.
"Родная, ведь скоро мы станем с тобою - Легчайшего праха мельчайшие крохи - Простою прослойкой культурного слоя Такого-то века, такой-то эпохи". "Любимый, не надо, все мысли об этом Всегда лишь болезненны и бесполезны. И так я сейчас, этим взбалмошным летом, Все время, как будто на краешке бездны." "Родная..." В распахнутом взоре незрячем Удвоенный отсвет небесной пучины, "Родная..." Ее поцелуи и плачи Уже от отчаянья неотличимы. Мы были уже возле самого края, И жить оставалось ничтожную малость. Стучали сердца, все вокруг заглушая, И время свистело, а ночь не кончалась. Казалось, что небо над нами смеется И смотрит в дыру, предвкушая возмездье. И в этом зрачке, в этом черном колодце Мерцали и медленно плыли созвездья. И мы понимали, сплетаясь в объятьях, Сливаясь в признаньях нелепых и нежных, Всю временность глиняных этих кроватей И всю безнадежность объятий железных.
4.
Нам счастье казалось уже невозможным, Но что-то случилось - тревога угасла, И мы с тобой были уже не похожи На тех, кем мы были до этого часа. Пока ты разгадку в созвездьях искала Слепыми от чувств и раздумий глазами, Разгадка вослед за слезой ускользала К губам и щекам, и жила осязаньем. И я, просыпаясь и вновь засыпая, Границу терял меж собой и тобою, И слезы губами со щек собирая, Я думал: откуда вдруг столько покоя? Что это? Всего только новая прихоть Глядящей в упор обезумевшей ночи Иль это душа, отыскавшая выход, Разгадку сознанью поведать не хочет? Но даже душою с тобой обменявшись, Мы все ж не сумели на это ответить - Два юных смятенья уснули, обнявшись, Спокойны, как боги, бессмертны, как дети.