А было это летом, Бог весть, в каком году, Ловили с корефаном мы рыбу на пруду, Вдали купались бабы, ну, голые совсем, Я был тогда прорабом, а кореш мой – никем.
И приглянулась быстро мне рыжая одна, И взгляд ее лучистый, и бедра, и душа. Но я ведь рос евреем, и было мне нельзя, С какой другой породой обзаводить ясля. Припев:
Любви, ей все равно ведь религии людей. Она давно хохлушка, а он давно еврей.
Да, было дело как-то в далеком том году, Плескались мы с подружкой в деревне на пруду. Поблизости два мойши удили карася, На наши полустанки глаза свои кося.
Один такой приметный, курчавый и большой, Запомнился предметом и правильной спиной. Мне мамка все простила, и я к нему ушла. Вот так еврейский мальчик закинул удила. Любви, ей все равно ведь религии людей, Она теперь еврейка, а он совсем еврей. Любви ей все равно ведь, и только год прошёл, Она таки еврейка, а я теперь хохол.