Трещит по швам голова, с утра квадратная, Я на стальной кровати, вокруг стены палаты, Доктора в белых халатах, слышь ну его нахуй, Они ищут лестницу, и хотят залезть ко мне в чердак, Говорят бардак там, нужно навести порядок, А кто скажет, где после них, всё потом искать там, Тут бунтовать не варик, режим, странные правила, Один тут любит рассматривать рисунки на кафеле, Второй глухонемой, и непонятно, что к чему, Мне кажется он врёт, он дёрнулся, когда я кашлянул, Чё я несу, подумать только, я не на долго тут вроде, Чем думать об этих всех, надо-бы делать ноги, Пацаны как лампы, перегорали по очереди, Я на экономном, горю в тыщу, раз дольше, Но если я уйду, мою кровать застелят заново, Других положат так-же, захотят сделать нормальными... Умирать страшно малость... Но много кто это делал и у всех это получалось... Если мы сбежим, победит режим, Но так-же невыносимо, от того, что мы тут лежим дрожим, От волшебных инъекций, превращаемся в живность, И снова... Каждый день, новые виражи... С новыми силами, готов на свободу, довольный, Слили, где достать ключи, открыть не смог, разбил стёкла... Потом ничего не помню, санитары пиздили долго, Я на кровати, привязаны руки и ноги, Заходит доктор, и говорит мне, родной, Они тут полностью по доброй воле, если ты не понял, Ты один в поле воин, только с самим собой, Это их и делает не похожими с тобой... Закройте мою дверь и пожалуйста окна зашторьте, Там пацаны потихоньку, на волю, домой, Навсегда упакован...Вожу глазами в стороны, Пускай меня лучше задушит этот глухонемой...