Лермонтов М.Ю. «Валери́к» (Я к вам пишу случайно...)
Я к вам пишу случайно; право Не знаю как и для чего. Я потерял уж это право. И что скажу вам? — ничего! 5 Что помню вас? — но, боже правый, Вы это знаете давно; И вам, конечно, всё равно.
И знать вам также нету нужды, Где я? что я? в какой глуши? 10 Душою мы друг другу чужды, Да вряд ли есть родство души
Но я вас помню — да и точно, Я вас никак забыть не мог!
167 25 Во-первых потому, что много, И долго, долго вас любил, Потом страданьем и тревогой За дни блаженства заплатил; Потом в раскаяньи бесплодном 30 Влачил я цепь тяжелых лет; И размышлением холодным Убил последний жизни цвет. С людьми сближаясь осторожно, Забыл я шум младых проказ, 35 Любовь, поэзию, — но вас Забыть мне было невозможно.
Рассыпались в широком поле, Как пчелы, с гиком казаки; Уж показалися значки 100 Там на опушке — два, и боле. А вот в чалме один мюрид В черкеске красной ездит важно, Конь светло-серый весь кипит, Он машет, кличет — где отважный? 105 Кто выдет с ним на смертный бой!.. Сейчас, смотрите: в шапке черной Казак пустился гребенской; Винтовку выхватил проворно, Уж близко... выстрел... легкий дым... 110 Эй вы, станичники, за ним... Что? ранен!.. — Ничего, безделка... И завязалась перестрелка...
Но в этих сшибках удалых Забавы много, толку мало; 115 Прохладным вечером, бывало, Мы любовалися на них, Без кровожадного волненья, Как на трагический балет; Зато видал я представленья, 120 Каких у вас на сцене нет...
То было грозное молчанье, 155 Не долго длилося оно, Но <в> этом странном ожиданье Забилось сердце не одно. Вдруг залп... глядим: лежат рядами Что нужды? здешние полки 160 Народ испытанный... В штыки, Дружнее! раздалось за нами. Кровь загорелася в груди! Все офицеры впереди... Верхом помчался на завалы 165 Кто не успел спрыгнуть с коня... Ура — и смолкло. — Вон кинжалы,
171 В приклады! — и пошла резня. И два часа в струях потока Бой длился. Резались жестоко 170 Как звери, молча, с грудью грудь, Ручей телами запрудили. Хотел воды я зачерпнуть... (И зной и битва утомили Меня), но мутная волна 175 Была тепла, была красна.
Кунак мой: я его спросил, Как месту этому названье? Он отвечал мне: Валерик, 230 А перевесть на ваш язык, Так будет речка смерти: верно, Дано старинными людьми.
На вашем молодом лице Следов заботы и печали Не отыскать, и вы едва ли Вблизи когда-нибудь видали, 250 Как умирают. Дай вам бог И не видать: иных тревог Довольно есть. В самозабвеньи Не лучше ль кончить жизни путь? И беспробудным сном заснуть 255 С мечтой о близком пробужденьи?
Теперь прощайте: если вас Мой безыскусственный рассказ Развеселит, займет хоть малость, Я буду счастлив. А не так? — 260 Простите мне его как шалость И тихо молвите: чудак!..