Опасаясь контрразведки, избегая жизни светской, Под английским псевдонимом \"мистер Джон Ланкастер Пек\", Вечно в кожанных перчатках, чтоб не сделать отпечатков, Жил в гостинице \"Советской\" несоветский человек.
Джон Ланкастер в одиночку, преимущественно ночью, Чем-то щелкал, в чем был спрятан инфракрасный обьектив. А потом в нормальном свете, представало в черном цвете То, что ценим мы и любим, чем гордится коллектив.
Клуб на улице Нагорной стал общественной уборной, Наш родной центральный рынок стал похож на грязный склад. Искаженный микропленкой, ГУМ стал маленькой избенкой. И уж вспомнить неприлично, чем предстал театр МХАТ.
Но работать без подручных может грустно, может скучно, Враг подумал, враг был дока, написал фиктивный чек, И, где-то в дебрях ресторана, гражданина Епифана Сбил с пути и с панталыку несоветский человек.
Епифан казался жадным, хитрым, умным, плотоядным, Меры в женщинах и в пиве он не знал и не хотел. В общем так: подручный Джона был находкой для шпиона. Так случиться может с каждым, если пьян и мягкотел.
Вот и первое заданье: в 3.15, возле бани, Может раньше, может позже остановится такси, Надо сесть, связать шофера, разыграть простого вора, А потом про этот случай раструбят по Би-Би-Си.
И еще: оденьтесь свеже и на выставке в Манеже К вам приблизится мужчина с чемоданом. Скажет он: \"Не хотите ли черешни?\" Вы ответите \"конечно\" Он вам даст батон с взрывчаткой, принесете мне батон.
А за это, друг мой пьяный,- говорил он Епифану,- Будут деньги, дом в Чикаго, много женщин и машин.. Враг не ведал, дурачина: тот, кому все поручил он, Был чекист, майор разведки и прекрасный семьянин.
Да, до этих штучек мастер этот самый Джон Ланкастер, Но жестоко просчитался пресловутый мистер Пек. Обезврежен он и даже он пострижен и посажен, А в гостинице \"Советской\" поселился мирный грек.