Сказал себе я: брось писать,– Но руки сами просятся. Ох, мама моя родная, друзья любимые! Лежу в палате – косятся, Не сплю: боюсь – набросятся,– Ведь рядом психи тихие, неизлечимые.
Бывают психи разные – Не буйные, но грязные,– Их лечат, морят голодом, их санитары бьют. И вот что удивительно: Все ходят без смирительных И то, что мне приносится, всё психи эти жрут.
Куда там Достоевскому С «Записками» известными,– Увидел бы покойничек, как бьют об двери лбы! И рассказать бы Гоголю Про нашу жизнь убогую,– Ей-богу, этот Гоголь бы нам не поверил бы.
Вот это мука, – плюй на них! Они ж ведь, суки, буйные: Всё норовят меня лизнуть,– ей-богу, нету сил! Вчера в палате номер семь Один свихнулся насовсем – Кричал: «Даёшь Америку!» – и санитаров бил.
Я не желаю славы, и Пока я в полном здравии – Рассудок не померк ещё, но это впереди,– Вот главврачиха – женщина – Пусть тихо, но помешана,– Я говорю: «Сойду с ума!» – она мне: «Подожди!»
Я жду, но чувствую – уже Хожу по лезвию ноже: Забыл алфавит, падежей припомнил только два... И я прошу моих друзья, Чтоб кто бы их бы ни был я, Забрать его, ему, меня отсюдова!