Кто кончил жизнь трагически, — тот истинный поэт! А если в точный срок — так в полной мере! На цифре 26 один шагнул под пистолет, Другой же — в петлю слазил в «Англетере».
А в 33 — Христу (он был поэт, он говорил: «Да! Не убий!» Убьёшь — везде найду, мол!)... Но — гвозди ему в руки, чтоб чего не сотворил, И гвозди в лоб, чтоб ни о чём не думал.
С меня при слове «37» в момент слетает хмель. Вот и сейчас вдруг холодом подуло — Под этот год и Пушкин подгадал себе дуэль, И Маяковский лёг виском на дуло.
Задержимся на цифре 37. Коварен Бог — Ребром вопрос поставил: или-или! На этом рубеже легли и Байрон, и Рембо, А нынешние как-то проскочили.
Дуэль не состоялась или перенесена, А в тридцать три распяли, но не сильно, А в тридцать семь — не кровь, да что там кровь! — и седина Испачкала виски не так обильно.
Слабо стреляться?! В пятки, мол, давно ушла душа?! Терпенье, психопаты и кликуши! Поэты ходят пятками по лезвию ножа И ранят в кровь свои босые души.
На слово «длинношеее» в конце пришлось три «е». «Укоротить поэта!» — вывод ясен. «И нож в него!» — но счастлив он висеть на острие, Зарезанный за то, что был опасен!
Жалею вас, приверженцы фатальных дат и цифр! Томитесь, как наложницы в гареме: Срок жизни увеличился — и может быть, концы Поэтов отодвинулись на время.