Самозванца народ топчет пыль злого лобного места, Где на мушке ресниц хлопнет выстрелом пристальный взгляд, Солнце выйдет на полдень ему за барханами тесно, И прищурится куча зевак - строй анафем из стад.
Я бежал с эшафота быстрее, чем мул по пустыне, Я вгрызался зубами в песок, как под кожу змея, Пахло чем-то знакомым ветрами сухой ностальгии, Позади только пепел надежд и чужая земля.
Догоняя закат бредут к солнцу смешные верблюды, Догоняя восход заструится оранжевый свет, Вмиг застынет закат от сковавшей навеки простуды, В миг застынет восход и в пустыне падёт белый снег…
Мне подвластно рукой оборвать жизнь хмельного бродяги, Только кто я такой чтоб судить как судили меня, Мне поднять не осилить залитые кровью стяги, Мне отрезать не в мочь хрупкий стебель, что кормит земля.
Я пришёл лишь к одной всех конфессий, религий и истин, Что мне пели пески, что рассказывал старый раджа, Кто к ним с миром пришёл на восток – тот остался без жизни, Я пришёл к ним с войной, а они отобрали тебя…
Догоняя закат бредут к солнцу смешные верблюды, Догоняя восход заструится оранжевый свет, Вмиг застынет закат от сковавшей навеки простуды, В миг застынет восход и в пустыне падёт белый снег…