Это моя лодочка, мартовская вода. Сяду в свою лодочку и поплыву туда, где за стволами черными брезжит туманный свет, где и заснет челн мой: дальше пути нет.
Нет, все-таки есть один – с птицей, что на груди, что на моей груди зимовала, – вверх! Видишь, плывет река паром под облака, будто бы ей земли мало...
Это моя дудочка, мартовский звук глухой. Снимет опять дудочка боль мою, как рукой. Снова порядок вроде здесь, на кораблике, – и улетит мелодия в лето, к другой реке.
Там солнце над головой. Носятся над травой звонкие голоса человечков. К ним дудочки звук слетит. Это конец пути. Эхо его уйдет в вечность...
На ранней проталине вешней в неровной предутренней тьме проснись, сумасшедший подснежник, и встань, и звони по зиме. Ты первый – и как бы некстати. Ты странен – и, значит, один. Держись, мой случайный солдатик, твой полдень пока впереди...
Это моя комната. Белый туман – стена. Ночью любой темной рамка на ней видна. Дремлет моя лодочка в рамочке на стене. В полночь, моя лодочка, ты подплывешь ко мне...