Я написал сонет и умер от стиха, простой сонет, в котором лишь три слова. Моя судьба для истины готова, пуста от наваждения греха. Мой лоб расчесан, пальцы холодны: кумир толпы, король, поэт и клоун. Я, как маньяк, был к истине прикован, комедии писал в святые дни. Я ненавидел полость гладких плит, наверно, потому, что часто падал, И Данте - проводник больного ада уже у ног моих стоит.
И пахнет сладко зверобоем с мятой и глобус отлетает, словно театр
Я вижу бездны, вижу города, болота слов и маяки влюбленных, я вижу власть и толпы устремленных в огромное и злое никуда. Кастраты чувств! Для вас любовь свята, а я перелетел ее пределы, а дальше оказалась пустота… Все догорает мертвым цветом белым. Промозглый катафалк гремел по мостовой, стояло небо триумфальной аркой Кого хоронят? Жалкого Петрарку. Худого итальянца с лысой головой Надрывно плакали все те, кто не хотел, Висели бахромой виденья детских сказок и только сотня желто-серых масок стояли вдоль дороги не у дел Мой дом - рассудок, а жена - чутье, Постель - фантазия, одежда – балаган, у входа в дом гремит мой барабан, вмонтирован в человечее голье. Но баранщик слеп и глух к тому же, но счастлив тем, что барабану нужен.