Он открыл закрома, он сбивал все замки на дверях. Он рискнул всем, чем мог, и сломалась седьмая печать. По паркетному полу хромала на двух костылях Та, что плакала долго о нем, но устала скучать.
Он сжигал документы в камине с чугунным литьем, После ночи без сна неприлично нетрезв и помят. Он стучал кочергой по решетке, следил за огнем. Между делом проверил, что рукописи не горят.
Танцевала балет на стене непослушная тень, И взлетал к потолку серым вихрем причудливый прах. Был задержан на въезде в предместья еще один день, И приподнят едва над землей на холодных штыках.
В мертвый штопор вошел легкий аэроплан из пике. Грела девочка в тонких ладонях текилу со льдом. Молчаливый Герасим топил свое счастье в реке, Философски оставив долги и счета на потом.
И скрипел под подошвами снег о родном очаге Вырастал в конце улицы серою глыбой барак. Лишь любимая наперекор бесноватой пурге В керосиновой лампе к окну выносила маяк.