В полете призраков искали мы надежду. И падали на небо криком поездов. В дождливом облаке все было, как и прежде — Осколки грома, смеха и ненужных слов. В глаза не глядя небу, радостно кивали Те, кто теперь с тобою в каплях будут жить, Мои следы луной на лужах проклинали, И ими же пытались наготу прикрыть. Мы не увидим, как утро ночь окрасит красным, Мы не заметим, как пламя вырвется на волю, И с треском камень поднимет брызги алкоголя, Я исчезаю. Прости, но все было напрасным. Ты разлетишься крылом прощальным птицы белой, Ты прикоснешься холодной сталью к моим венам, Ты не вернешься. Растаешь в море дымной пеной, А я останусь, - меня уже не видит небо, Настолько больно.
Торчали швы из неумело сшитой раны, Сквозь них я видел только ночь и стыд Забытой, плачущей, раздавленной обманом, Порвавшей само время, чтобы все забыть. Пустыня черного тоннеля разбросала По насыпи откосов наши с тобой сны. Ты свои губы вновь неистово кусала, Сквозь слепоту не видя, что мертвы они. Себе придумать смогли мы ласковую сказку, И откровенья уже не нужного пророка, Но наши песни швыряет ветер по дорогам, Мы исчезаем. Прости, но все было напрасным. Ты разлетишься крылом прощальным птицы белой, Ты прикоснешься холодной сталью к моим венам, Ты не вернешься. Растаешь в море дымной пеной, А я останусь, - меня уже не видит небо, Настолько больно.