В тиши перевала, где скалы ветрам не помеха, помеха, На кручах таких, на какие никто не проник, никто не проник Жило-поживало веселое горное, горное эхо, Оно отзывалось на крик — человеческий крик.
Когда одиночество комом подкатит под горло, под горло И сдавленный стон еле слышно в обрыв упадет, в обрыв упадет — Крик этот о помощи эхо подхватит, подхватит проворно, Усилит и бережно в руки своих донесет.
Должно быть, не люди, напившись дурмана и зелья, дурмана и зелья Чтоб не был услышан никем громкий топот и храп, топот и храп — Пришли умертвить, обеззвучить живое, живое ущелье. И эхо связали, и в рот ему всунули кляп.
Всю ночь продолжалась кровавая злая потеха, потеха И эхо топтали, но звука никто не слыхал, никто не слыхал К утру расстреляли притихшее горное, горное эхо — И брызнули слезы, как камни, из раненных скал… И брызнули слезы, как камни, из раненных скал… И брызнули слезы, как камни, из раненных скал…