На стене висели в рамках бородатые мужчины –
Все́ в очёчках на цепочках, по-народному – в пенсне, –
Все́ они открыли что-то, все́ придумали вакцины,
Так что если я не умер – это всё по их вине.
Доктор молвил: «Вы больны», –
И меня заколотило,
И сердечное светило
Ухмыльнулось со стены, –
Здесь не камера – палата,
Здесь не нары, а скамья,
Не подследственный, ребята,
А исследуемый я!
И хотя я весь в недугах, мне не страшно почему-то, –
Подмахну давай, не глядя, медицинский протокол!
Мне известен Склифосовский, основатель института,
Мне знаком товарищ Боткин – он желтуху изобрёл.
В положении моём
Лишь чудак права качает:
Доктор, если осерчает,
Так упрячет в «жёлтый дом».
Всё зависит в этом доме оном
От тебя от самого:
Хочешь – можешь стать Будённым,
Хочешь – лошадью его!
У меня мозги за разум не заходят – верьте слову –
Задаю вопрос с намёком, то есть, лезу на скандал:
«Если б Кащенко, к примеру, лег лечиться к Пирогову –
Пирогов бы без причины резать Кащенку не стал…»
Но и врач не лыком шит –
Он хитер и осторожен.
«Да, вы правы, но возможен
Ход обратный», – говорит.
Вот палата на́ пять коек,
Вот профессор входит в дверь –
Тычет пальцем: «Параноик», –
И поди его проверь!
Хорошо, что вас, светила, всех повесили на стенку –
Я за вами, дорогие, как за каменной стеной,
На Вишневского надеюсь, уповаю на Бурденку, –
Подтвердят, что не душевно, а духовно я больной!
Род мой крепкий – все́ в меня, –
Правда, прадед был незрячий;
Свёкр мой – белогорячий,
Но ведь свёкр – не родня!
«Доктор, мы здесь с глазу на глаз –
Отвечай же мне, будь скор:
Или будет мне диагноз,
Или будет – приговор?»
И врачи, и санитары, и светила все́ смутились,
Заоконное светило закатилось за спиной,
И очёчки на цепочке как бы влагою покрылись,
У отца желтухи щечки вдруг покрылись желтизной.
И нависло остриё,
И поёжилась бумага, –
Доктор действовал во благо,
Жалко – благо не моё, –
Но не лист – перо стальное
Грудь пронзило, как стилет:
Мой диагноз – паранойя,
Это значит – пара лет!
Вдруг словно канули во мрак
Портреты и врачи.
Жар от меня струился как
От доменной печи.
Я злую ловкость ощутил –
Пошёл как на таран, –
И фельдшер еле защитил
Рентгеновский экран.
И – горлом кровь, и не уймёшь –
Залью хоть всю Россию, –
И – крик: «На стол его, под нож!
Наркоз! Анестезию!»
Мне обложили шею льдом –
Спешат, рубаху рвут, –
Я ухмыляюсь красным ртом,
Как на манеже шут.
Я сам себе кричу: «Трави! –
И напрягаю грудь. –
«В твоей запёкшейся крови́
Увязнет кто-нибудь!»
Я б мог, когда б не глаз да глаз,
Всю землю окровавить, –
Жаль, что успели медный таз
Невовремя подставить!
Уже я свой не слышу крик,
Не узнаю́ сестру, –
Вот сладкий газ в меня проник,
Как водка поутру.
Цветастый саван скрыл и зал
И лица докторов, –
Но я им всё же доказал,
Что умственно здоров!
Слабею, дергаюсь и вновь
Травлю, – но иглы вводят
И льют искусственную кровь –
Та горлом не выходит.
«Хирург, пока не взял наркоз,
Ты голову нагни, –
Я важных слов не произнёс –
Послушай, вот они:
– Взрезайте с Богом, помолясь,
Тем более бойчей,
Что эти строки не про вас,
А про других врачей!..
Я лёг на сгибе бытия,
На полдороге к бездне, –
И вся история моя —
История болезни.
Я был здоров, здоров как бык,
Здоров как два быка, –
Любому встречному в час пик
Я мог намять бока.
Идёшь, бывало, и поёшь –
Общаешься с людьми,
Вдруг крик: «На стол его, под нож!
Допелся, чёрт возьми…
«Не надо нервничать, мой друг, –
Врач стал чуть-чуть любезней, –
Почти у всех людей вокруг
Истории болезней».
[...]
Читает Антонина Кузнецова
http://vk.com/vkstihiya
Статистика страницы на pesni.guru ▼
Просмотров сегодня: 1