Стекло вокруг пропахло печалью стыда С моих рук недоеденных, ветрено завтра. Пропадаю в прохожих, дни выбирая, В которых тебя мне не встретить. И не ощутить рук на теле моем, Небрежно склонившись над тобой Холодным декабрьским вечером.
И сквозь яркие оконные стекла в старых рамах Мои мысли обращаются в прах. Ты прости за те поводы, что порождали Слезы и кровь, по фарфоровой вазе растекаясь И транслируя фразы надуманных разочарований, Утопи меня в холодном ветре на рождество.
И ты падала, спотыкаясь об меня, и вдребезги фарфор, Хрупкий прорезал мои депрессии под пломбами. Твои глаза смотрели вновь не на меня, но все же, я находил тебе причины утром посмотреть в мое окно.
По осколкам собирая свои чувства и мысли в охапку, Запивая ревность светом цвета индиго с балконов чужих, Я боюсь этих чувств - приобретенная фобия необъятного. Отведи меня туда, где я не был и научи по настоящему жить.
Позади много троп перевернутых смыслом серых невысоток. И алкоголь заливая иногда мне становится легче любить. Наши шестерки вырезая мыслями на коре головного мозга, Невесомо песчаным блеском проехаться, выверив тонкую нить.
Ту, что под пламенем слез с белым шумом греет прожженные руки. Прожженный плавник ласкает меня, а грудь прорезает от ссор. Ядом зальюсь и усну на полу, измотанный днями в отчаянии, А ты просто падай, спотыкаясь об меня, и вдребезги фарфор.
Подплывая к конечным словам фраз Из списка, что сказать чувственно вновь Предстояло, разбиться на тысячи мелких пародий Своих. Не понимая прошлого тленно, Рычагами улыбку затягивать и не смотреть на нее. До дрожи в конечностях на беспокойстве сверху вниз.
Я падал и ловил в объятья мой первый воздух, Профильтрованный утренними губами. Без потерь звука голоса мы пропадали В себе. И порой ты за стеной китайской, Так же между китайским полом и потолком, А моя печаль встречала меня на ужин в постели. В постели без тебя.