Земной поклон за то, что он был в химию влюблен, И по ночам над чем-то там химичил Кокильон.
Но, мученик науки гоним и обездолен, Всегда в глазах толпы он - алхимик-шарлатан. И из любимой школы в два счета был уволен, Верней, в три шеи выгнан непонятый титан...
Титан лабораторию держал И там он в муках истину рожал.
За просто так, не за мильон, в трехсуточный бульон Швырнуть сумел все, что имел, великий Кокильон.
Как яблоко, упавши на голову Ньютона, Толкнуло Исаака к закону о Земле, Так случай не замедлил ославить Кокильона, - Однажды в адском супе заквасилось желе.
Бульон изобретателя потряс. Был он - ничто: не жидкость и не газ.
Минуту гений был смущен, но - чудом окрылен, На всякий случай "Эврика!" воскликнул Кокильон.
Три дня он отвлекался этюдами Шопена, Охотился, пил кофе и смысл постигал, Ему шептали в ухо, что истина в вине, - но Он твердою походкою к бессмертью зашагал.
Он днем был склонен к мыслям и мечтам, Но в нем кипели страсти по ночам.
И вот, огнем испепелен и в поиск устремлен, В один момент в эксперимент включился Кокильон.
Душа его просила, и плоть его хотела До истины добраться, до цели и до дна, - Проверить состоянье таинственного тела, Узнать, что он такое: оно или она?
Но был в великом опыте изъян - Забыл фанатик начисто про кран.
В погоне за открытьем он был слишком воспален, И миг настал, когда нажал на крантик Кокильон.
И закричал безумный: "Да это же коллоид! Не жидкость это, братцы, - коллоидальный газ!" Вот так, блеснув в науке, - как в небе астероид - Простой безвестный гений безвременно угас.
И вот - в нирване газовой лежит, Народ его открытьем дорожит.
Но он не мертв, он усыплен, разбужен будет он Через века. Дремли пока, Жак-Поль де Кокильон!
А мы, склонив колени, глядим благоговейно. Таких, как он, - немного четыре на мильон! Возьмем, к примеру, Бора и старика Эйнштейна, Раз-два, да и обчелся - четвертый Кокильон.