Вот последний раскроется лист и последняя льдина растает, отструится последний кристаллик, а потом тишина нарастает. Нарастёт этот летошний снег, дом в сугробах увязнет по трубы; так пойдет многозвучье на убыль, будто в мире ни вёсен, ни лет.
Но и это пройдёт, ты не бойся: в гости к звукам пришла тишина, и прогнать эту грустную гостью только новая сможет весна. А потом будет звонкое лето, нас однажды оно удивит тем, что за ночь на землю прогретую одуванчиков стая слетит.
На траве они замрут, а трава, как изумруд - ледяная тайна в золотых проталинах. А потом вздохнёт июнь, скажет ветру: "Ну-ка, дунь!" - и взметнётся стая, белый пух роняя.
Это будет, и ты не печалься, и хоть звуки совсем не слышны, перебьёмся до новой весны и дождёмся короткого счастья. Пусть его не удержишь, как пух одуванчиков, прочь улетевших, - нас с тобой оно всё же утешит: долго помнит мелодию слух.