После этого лета ничего не осталось. Впрочем, как было до, всегда так бывает после. Ведро ежевики в сенях. Кленовый жар. Впалые Окна дома напротив. Чёрный окрепший воздух. Остаёшься на этом свете с запахом ягоды переспелой. К ночи выйдешь из дома, качнёшь в палисад тело. Словно любовь последнюю, пёструю бабочку на груди пригреешь. И вот уже - куколка. Куколка, ты мне веришь? И шевелится всё, падает, словно предметы в доме, Позабыв назначенье превращаются в сон твой, Тот, что тайной, - чуть прикорнёшь, - и щекочет в горле. И скрипит половицами, плачет Гойя, Гойя, Что давно пришёл, прозрел, да не по твою душу. Так из моря света ползёшь на адову сушу. А рябина спеет, горчит, ей ни до чего нет дела, Кроме первых морозов, и вот уже горько твоим химерам, Будто рыбам в безросой траве им не надышаться. Ничего не осталось. Но, впрочем, всё ещё есть шансы Или подобье шансов, что вдруг перелётные птицы Повернут к ледяным полям, где зверю в стогах не воется и не спится, Словно зверь этот - ты, словно с ним ещё что-то случится...