"...Правление Литературного фонда СССР извещает о смерти писателя, члена Литфонда, Бориса Леонидовича Пастернака, последовавшей 30 мая сего года ( 1960 г. - Ю.З. ) на 71-м году жизни после тяжёлой и продолжительной болезни, и выражает соболезнование семье покойного."
Единственное появившееся в газетах, вернее, в одной - "Литературной газете", - сообщение о смерти Б. Л. Пастернака.
Разобрали венки на веники, На полчасика погрустнели... Как гордимся мы, современники, Что он умер в своей постели! И терзали Шопена лабухи, И торжественно шло прощанье... Он не мылил петли в Елабуге И с ума не сходил в Сучане! Даже киевские письмэнники На поминки его поспели. Как гордимся мы, современники, Что он умер в своей постели!.. И не то чтобы с чем-то за сорок - Ровно семьдесят, возраст смертный. И не просто какой-то пасынок - Член Литфонда, усопший сметный!
Ах, осыпались лапы елочьи, Отзвенели его метели... До чего ж мы гордимся, сволочи, Что он умер в своей постели! "Мело, мело по всей земле, во все пределы. Свеча горела на столе, свеча горела..." Нет, никакая не свеча - Горела люстра! Очки на морде палача Сверкали шустро! А зал зевал, а зал скучал - Мели, Емеля! Ведь не в тюрьму и не в Сучан, Не к высшей мере! И не к терновому венцу Колесованьем, А как поленом по лицу - Голосованьем! И кто-то, спьяну, вопрошал: - За что? Кого там? И кто-то жрал, и кто-то ржал Над анекдотом... Мы не забудем этот смех И эту скуку! Мы - поименно! - вспомним всех, Кто поднял руку!.. "Гул затих. Я вышел на подмостки. Прислонясь к дверному косяку..." Вот и смолкли клевета и споры, Словно взят у вечности отгул... А над гробом встали мародёры И несут почётный... Ка-ра-ул!