Каждый вечер желтый свет фонарей Поджигает ночей бикфордов шнур, И асфальт принимает удары ног По лицу и поддых.
Усталые вены ночного метро. На зеро делают ставки и ждут Женщины с улыбками порочных старух И дети, которые не заснут.
Я пою тебе песню любви, Москва! Город, который не чувствует боли И не щадит чужаков. Я люблю тебя, Москва! Я твой пьяный ребенок, Но я тобою рожден - Я с тобою помру.
Он придет домой и снимет пиджак, Подойдет к окну и будет смотреть На провода и на окна пельменной.
А когда он докурит, он встанет на стул И накинет веревку на крюк в потолке. И проверит руками надежность петли... А потом... он взлетит!
Я пою тебе песню любви, Москва! Город, который не чувствует боли И не щадит никого. Я люблю тебя, Москва! Я твой пьяный ребенок, Но я тобою рожден И я с тобою помру.
Рыжий узор притаившихся крыш, Мокрый асфальт как вчерашний гашиш. Где, покачнувшись, остывшая трубка, Вновь протоскует гудок.
Взгляд из-под кепки вспугнет голубей, Но левей двинется синий троллейбус. И желтые пальцы нежно обнимут Черный кирпич домино.
А я пою тебе песню любви, Москва! Город, который не чувствует боли И не щадит никого. А я люблю тебя, Москва, Хоть не знаю за что! Но я тобою рожден - Я с тобою помру.
Нагнувшись слегка, она прошептала, Но было так шумно, и ему показалось, Что он не услышал, и она улыбнулась И еще раз сказала одними губами.
Он был словно пьян, как мальнишка дурачился И просил - \"Повтори еще! Повтори!\" И в темном парадном, поднявшись на цыпочки: \"Я люблю тебя! Я люблю тебя!\"
Я пою тебе песню любви, Москва! Город, который не чувствует боли И не щадит никого. А я люблю тебя, Москва,! Я твой пьяный ребенок, Но я тобою рожден - Я с тобою помру!