Ну, здравствуй, Игарка! Ну, будем знакомы, Игарка. Зимою морозно, а летом полярным – не жарко. Ты нам головой деревянной своей покачай-ка. Над черной волной – ослепительно белая чайка.
На берег взойдем по ступеням скрипучим и шатким. Лохматая псина нам лапой изысканно шаркнет, по должности гавкнет, а впрочем – вполне равнодушно. Поманит Игарка неведомой северной глушью.
...Гудок корабельный поет то трубой, то фаготом. Здесь стены домов утонули по окна в болотах. Зимою – в сугробах, а летом коротким, нежарким – по окна в болотах, по крыши в болотах Игарка.
Пристанище ссыльных, обитель опасных поэтов, которым твои мостовые привычней паркетов, твоя мерзлота им надежней асфальтов упругих, а карта судеб на Полярном начертана круге.
Здесь прежде бывало: толпились суда у причала, портовые краны усталостью к ночи качало. Здесь русская речь иностранной случалась довеском, и за море шли караваны, груженые лесом.
Теперь караваны короче, и речи – пожиже. Неужто, Игарка, тебя я другой не увижу? Чтоб, право на руку и сердце твое заявляя, за десять морей Магелланы суда направляли?
...Но, право, не стоит. Все будет как было, и лучше. Полярной весною проклюнется солнечный лучик, и озолотит, и до донца осушит болота. И как еще жить? Только делать простую работу!
Ну что же, Игарка. Пора нам прощаться, Игарка. Зимою морозно, а летом полярным – не жарко...