Когда наивен и беспечен, гуляя в призрачном саду, Стекло в узорах мелких трещин я, наклонившись, подниму, И, посмотрев на мир сквозь призму его разрушенной среды, Увижу бесконечность жизни в переплетениях судьбы,
Тогда, прервав мои мечтанья, промолвит тихо старый друг: "Неведомого мирозданья не нарушай волшебный круг! Пускай положен этот орден, но не бери его с собой - В разломах будет греться полдень янтарной, тёплой желтизной".
И, точно тот совет услышав, картина мира ожила: От каждой грани отразившись, летит янтарная стрела, Лаская взор, подобно свету, струящемуся сквозь века, - Восьмого радужного цвета лучи пронзают облака!
И вслед, как дети, торопливо, шумя и радуясь игре, В калейдоскопе дней счастливых мелькнут в родительском дворе, Не соблюдая срок рождений, подстрочную оставив клеть, Птенцы моих стихотворений с земли пытаются взлететь!
Нет с ними никакого слада - привыкли ставить на своём: Крылом янтарная Эллада поверит неба окоём, Тот, где живут иные птицы - раскинут лебединый стан, Где серебристою зарницей взлетает чайка Джонатан, Преодолев на трудном старте косноязычья бурелом, Мелькнёт рефрен о вечной Спарте - восьмое чудо под крылом, И девять грациозных женщин помашут вслед ему. Тогда Прольётся из хрустальных трещин - из глаз - летейская вода.
Листы линованной бумаги лежат на письменном столе, Приспущены фантазий флаги над бывшим домом на Земле, И птицы кружатся в тумане и умирают на лету, Лишь шесть лучей предначертаний пронзают неба пустоту.
Чиркнув по мостовой покатой наивной, пьяной головой, Валяется в лучах заката орденоносец и герой… Пусть рифмы новые заране не знают участи своей - Стекло во внутреннем кармане хранит тепло янтарных дней.