Когда усталость валит с ног и спится на ходу, Когда молчит дверной звонок и чай не греет, И даже мой любимый пёс, поджав свой хвост, Добра не ждёт.
Я, вспомнив правила игры, на улицу иду, Мой магазин всегда открыт, в нём есть портвейн - Вино давно ушедших лет, когда отец платил за свет Тридцатку в самый тёмный год.
Припев: Голуби воркуют - слышишь? Сделаю шаг На затёртой старой крышей старый чердак. И мурашки по спине - мальчик маленький В окне улыбнётся мне. Господи Всемилостивый, это же я! Может быть, приснилось мне, а может быть, пьян. Сорок лет почти один лампу тру, как Алладин, - Может, это джинн?
Бельё просохшее висит, как флаги в ноябре, А город с крыши так красив - ума лишиться. Ты скоро про него споёшь, чумазый питерский гаврош, Сжимая гриф, как финский нож.
И будешь долго у небес с признанием рости, До той поры пока тебе не стукнет тридцать. Что заболтался я, пора мне покидать своё вчера, Ну что ж, прощай, ни пуха ни пера.