Я на ходу обернулся, ужасом весь объят. Меня догоняет собака, собака кусает меня. Какая-то мелкая шавка, но сил противиться нет. Меня они съедают в течение долгих лет. Лицом в асфальт ниспадаю, а сверху на мне этот гад. И к небу я поднимаю влажный от боли взгляд.
Гляжу я в зеленое небо и хихикаю думку тая: Вот если б не я собаку, а собака боялась меня. Я был бы сильным и смелым, носил бы как смоль усы, Имел бы такого размера, что по швам бы трещали трусы. И я бы скалился страстно на особенный свой манер, И дамам было бы жарко, им казалось б, что я офицер.
Иль, лучше бы, был бы я толстым, одетым в расшитый халат. Мне б говорили «Олейкум», а я отвечал бы «Рахмад». Но не спешил бы с ответом, а царственно нес бы привет Всем этим людишкам, которые боятся собак, а я нет. Гляжу я в зеленое небо и гений пронзает меня. Ведь если б не я собаку, а собака боялась тогда...
Я б выходил на охоту, ночь — это время мужчин. Зубов моих нету острее и холод мой неустрашим. По мрачным ночным закоулкам, когда они крепко спят Я бы выслеживал волком овчарок и просто дворняг. Я бы бросался бы хищно, рыча и рыгая слюной, Хватал бы зубами, когтями, вонзался бы в толстую плоть, Мурлыча, я грыз бы их мясо, плясал бы на их костях, И шерсть набивалась бы в горло и застревала в зубах. Вот если бы были собаки такие без шерсти совсем, Тогда б ничего другого я бы вообще не ел.
Я шел по планете бы гордо, сверху на всех глядя. И женщины слева направо влюблялись бы сразу в меня. Пошел бы я к центру вселенной, где еще никто не летал, Встал бы ногами на звезды и страшно бы так закричал: Сдавайтесь покорно мне, жены, и трепещите, мужья. Теперь не я собаку, а собака боится меня!