На десятой версте от столицы Невысокий насыпан курган... Его любят зловещие птицы И целует болотный туман... В январе эти птицы видали, Как солдаты на поле пришли, Как всю ночь торопливо копали Полумерзлые комья земли; Как носилки одну за другою С мертвецами носили сюда; Как от брошенных тел под землею Расступалась со свистом вода; Как холодное тело толкали Торопливо в рогожный мешок; Как в мешке мертвеца уминали, Как сгибали колена у ног... И видали зловещие птицы (Не могли этой ночью заснуть), Как бледнели солдатские лица, Как вздыхала солдатская грудь...
На десятой версте от столицы Невысокий насыпан курган... Его любят зловещие птицы И болотный целует туман... Под глубоким, пушистым налетом Ослепительно белых снегов Мертвецы приютилися — счетом Девяносто рогожных мешков... Нераздельною, братской семьею Почиют они в недрах земли: Кто с пробитой насквозь головою, Кто с свинцовою пулей в груди... И зловещие видели птицы, Как в глубокий вечерний туман Запыленные, грязные лица Приходили на этот курган; Как печально и долго стояли И пред тем, как с холма уходить, Все угрозы кому-то шептали И давали обет отомстить!..
На десятой версте от столицы Невысокий насыпан курган... Его любят зловещие птицы И болотный целует туман... В мае птицы зловещие эти У кургана видали народ, И мельканье противное плети, И пронзительный пули полет; Как, измучившись тяжкой борьбою И неравной, — толпа подалась, Как кровавое знамя родное Казаком было втоптано в грязь... Но зловещие птицы узреют, — И близка уже эта пора! — Как кровавое знамя завеет Над вершиной родного холма!