Обнажил утром город горбатый скелет Грязных улиц, некормленых несколько лет, Осязая твой страх нервами проводов, Улыбается город, он чувствует кровь. Загоняя людей в лабиринты домов, Он свежует их души, сдирая любовь. Рам оконных кресты, как зрачки сотен глаз, Неустанно следит он за каждым из нас. Чей-то крик в подворотне не слышит никто, Улыбается город, он так любит кровь, Выгрызая, как старая крыса, мозги, Превращает людей в равнодушных убийц.
Скажи, мой друг, скажи, Как дальше будем жить? Кого – на крест? Кого – на трон? В улыбках светлых лиц Сквозит коварство лис, Я чую их нутром.
Здесь дрожащие руки безумных старух Снова тянутся к горлу за дозою мук. Этот город, голодный уже столько дней, Захмелеет от липкой крови детей. Кто-то в пьяном угаре затянет петлю, С тихим стуком на пол опрокинется стул, Кто-то солнце поймать хочет, стоя в окне, А внизу, на асфальте, кривляется смерть.
Скажи, мой друг, скажи, Как дальше будем жить? Кого – на крест? Кого – на трон? В улыбках светлых лиц Сквозит коварство лис, Я чую их нутром.
Вечер вспорот клыками бродячих собак, Ты один против всех, впрочем, как и всегда. Город ловит антеннами сдавленный стон, Хищно скаля подъездные пасти домов. А когда ровно в полночь ты выключишь свет И запрёшь себя в клетке из четырёх стен, Он потушит заботливо ряд фонарей, Город любит своих непослушных детей.