Надо же, даже дети не бояться смотреть на знаки — Чистый воздух разряжен остатками свинца и ртути. И нет ничего вкуснее куска убиенной собаки, И нет ничего страшнее, чем сдохнуть в этом приюте;
Разве не сдохнуть, а вырасти и тут же провести остаток Дней, заполняя память пеплом знакомых и близких. И нет ничего больнее, чем в спину ни с первый десяток Зорких глаз, жаждущих объедков с твоей исхудалой миски.
Нет больше ни чести, ни правды, ни даже лжи в чистом виде, И только плесень проедает стальные кресты на храмах. А смотришь на лица, и знаешь — ты каждого чем-то обидел, Но жалости нет и не будет уже ни грамма!
Нет жалости к людям и людей называть людьми неприятно! Самого себя противно знать и звать человеком. Но всё таки хочется, и признаться, будет досадно — Не дожить до конца своего, пусть не самого сладкого века.